На всякий случай напомню, хотя, кажется, не помнить этот сюжет невозможно: заключенный Евгений Нужин был взят Евгением Пригожиным на фронт, сдался в плен украинцам, затем каким-то образом попал обратно в ЧВК «Вагнер», где и был казнен ударом кувалды по голове.
Казнь записана на видео и выложена в сеть, таким образом казнь стала публичной — словно в Средние века, но в современной технологической упаковке, что позволило добиться невероятного охвата аудитории. Евгений Пригожин не постеснялся прокомментировать жуткое видео: похвалил режиссуру и дал название ролику — «Собаке — собачья смерть».
Итак, путь от первой в мире космической державы обратно в Средние века, к публичным казням, обратный путь, пройден на порядок быстрее, чем путь к цивилизации. Антирекорд.
Значительная часть страны, представляющая себя не просто христианской, а прямо-таки единственной в мире носительницей подлинных христианских ценностей, аплодирует жестокой бессудной расправе. По факту жестокого убийства не возбуждается уголовного дела. Наоборот, в насмешку обсуждается уголовное разбирательство участия в казни Евгения Нужина американских спецслужб.
Кремль равнодушен к казни гражданина РФ: это не его, Кремля, дело. Патриарх нисколько не оплакивает открытое попрание Божиих заповедей.
Если кто сомневался в бессмысленной жестокости российских захватчиков на территории Украины — оставьте сомнения: этим людям все нипочем.
Кувалда со следами крови едет в Европарламент — всерьез! Да что же это творится в РФ? И почему?
Отвечаю: радикальный слом базовых установок. Потому что ресурс оказался негодным.
РФ верила в свое конвенциональное оружие и собиралась побеждать весь западный мир и НАТО, а оказалась неспособна противостоять Украине, которую вообще не считала страной.
РФ верила в свое нефтегазовое оружие и намеревалась обрушить мировую экономику, манипулируя ценами и задвижками — но лишилась самых надежных покупателей и самых стабильных рынков.
РФ верила в свое ядерное оружие и полагала, что одних угроз будет достаточно, чтобы мир сдал Украину на условиях агрессора — но мир не напугался и продолжает поддерживать Украину.
РФ верила, что ей предстоит раз и навсегда переменить мировой порядок, — и преуспела в этом, но совершенно не так, как хотелось: она изгой, и даже отойти на прежние позиции у нее уже не получится. Оставление Херсона имеет в этом смысле огромное символическое значение.
Итак: ни военного триумфа, ни мирового господства, ни процветания за счет оккупированных территорий, ни даже мистическоего ужаса от инфернального российского руководства. Ничего.
Российское общество в шоке, в сильнейшем стрессе. А стресс в первую очередь отменяет наиболее эволюционно молодые навыки — и организм возвращается к древним, исходным — «заводским» — настройкам. Наружу неудержимо прорывается животная личина без цивилизационного грима — жестокая, кровавая, примитивная. За отсутствием иных символов — технологических, культурных, гуманитарных — на первый план выходит первобытная кувалда со следами крови.
Кто такой Евгений Пригожин, публично отправляющий орудие казни в качестве послания европейской цивилизации? Кто этот «спаситель России», занимающий все больше места в политической картине РФ? Банальный уголовник, дважды осужденный не за какие-то там экономические прегрешения, а натурально за кражи, грабежи и разбой. Демонстративное нарушение законов, презрение к общественной морали — это особая доблесть преступника.
И их уже очевидная связка с Рамзаном Кадыровым, человеком, также весьма вольно обращающимся с российскими законами, выглядит не только логичной, но и угрожающей.
Криминальность этих взявшихся ниоткуда российских «лидеров новой формации» в нынешних обстоятельствах совершенно органична. Население РФ, особенно мужская его часть, всегда находилось в уголовном контексте — каждый третий россиянин так или иначе связан с зоной: то ли сам сидел, то ли родственник, то ли сидельцев караулил. Беззаконная «специальная военная операция», само название которой извращает смысл происходящего, сбила тонкий цивилизационный слой, напыленный годами ограниченной, но все-таки демократии. Осталось исключительно право силы — то самое, которым так умело пользуются и чекисты, на каком бы посту в государстве они ни находились, и бандиты.
Правосудие — это состязание равных, а не 30 вооруженных человек с кувалдой на одного безоружного.
Нападение на Украину мыслилось российским властям таким же легким и безнаказанным: ударом кувалдой по беззащитному. Вышло по-иному: кувалда оказалась неконкурентоспособной в современной высокотехнологической войне, которая требует высокого морально-интеллектуального уровня.
