Некоторые вещи очевидны. Органов безопасности у нас нет — есть органы подавления и запугивания. Те люди, которым по должности положено заниматься предотвращением терактов, успешно борются с опасными террористами Акуниным и Лазаревой и ничего другого, скорее всего, просто не умеют. Почему-то их успехи в борьбе с вышеназванными и другими подобными злодеями не приводят к спокойствию. Поэтому гибнут и мирные люди, и полицейские, которые принимают бой с бандитами — бой, которого могло бы не быть, если бы в стране существовали нормальные спецслужбы.
Третья сторона террора
Специалисты обсуждают, кто совершил теракт в Дагестане? Говорят ИГИЛ, причем указывают его конкретную ячейку. Вполне может быть, но сказать, что виновата вот эта подпольная структура, явно недостаточно. Хотя, конечно, если о ней знают специалисты по Кавказу или по радикальному исламу, то почему о ней не знают и ничего по отношению к ней не делают те, кто называют себя спецслужбами? Смотри предыдущий абзац — подавлять и запугивать умеют, бороться с реальными угрозами — нет.
Но террористическая активность никогда не может объясняться только злой волей террористов и непрофессионализмом спецслужб. В акте террора (как и в погроме) участвуют не две стороны — террорист (насильник, погромщик) и жертва, а три. К двум первым добавляется принципиально важный участник, без которого ничего бы вообще не случилось. Одобряющий насилие свидетель.
Террористы и даже их упрощенный до предела вариант — погромщики убеждены, что делают благое и справедливое дело. Без этого чувства ничего массового и серьезного не происходит — могут быть отдельные преступления, но никак не событие, вовлекающее в себя большое число людей, как погром, или тщательно подготовленное, как теракт.
В погроме в Сумгаите непосредственно участвовали — убивали, насиловали, жгли — несколько десятков человек. Но их сопровождала толпа, которая насилий не совершала, но приветствовала и подбадривала бандитов, сопровождая каждый их шаг одобрительными криками. А варвары, напавшие 7 октября на Израиль, знали, что их действия будут одобрены теми, кто остался в Газе — они даже звонили своим родственникам непосредственно с места преступления и хвастались только что совершенными убийствами.
Террористы, вынужденные готовить свои атаки в глубокой тайне, лишенные возможности открыто обсуждать свои планы, чувствуют себя, тем не менее, как на сцене. Их слепят огни рампы, они не видят зала, но знают, что он заполнен и в ответ на их действие взорвется аплодисментами, что из искры возгорится пламя, и что благодаря пролитой ими чужой, а часто и своей крови мир станет лучше и справедливее. И они, увы, не во всем ошибаются. Мир лучше, конечно, не становится, только хуже, но аплодисменты звучат — вспомните хотя бы кадры ликования после терактов 11 сентября.
Существование террористической организации — необходимое, но недостаточное условие теракта. Нужно еще и критическое число тех, кто, по мнение самих террористов, его одобрит. А когда есть такие люди, то на месте разгромленной спецслужбами террористической ячейки с высокой степенью вероятности возникнет новая — в экзальтированных безумцах недостатка, увы, нет.
За «справедливость»
Может показаться, что террористов одобряют только какие-то совсем сумасшедшие — не может же нормальный человек приветствовать убийства ни в чем не повинных случайных людей? На самом деле база поддержки террора во многих случаях достаточно широка. Ее составляют не только те, кому нравятся убийства — вообще или представителей враждебной по их мнению группы населения — евреев, в частности. И речь не о тех, кто готов оказывать террористам реальную помощь — предоставлять убежище, транспорт и так далее — вряд ли таких людей очень много. Но террористов готовы морально поддерживать или, по крайней мере, «понимать» их и многие из тех, кто считают мир вокруг себя несправедливым и даже нетерпимо несправедливым, неправильным и при этом не видят возможности исправить его менее жесткими методами.
Речь вовсе не только о радикальном исламе — сказанное относится, например, и к восприятию европейского терроризма второй половины прошлого века, всяких Красных бригад и прочих борцов за социальную справедливость. В глазах тех, кто поддерживал их тогда или одобряет исламских террористов сейчас, существующая система не может и не хочет слушать оппонентов. Или она и вовсе злонамеренна по своей природе, а потому разговор с ней бесполезен. Кому-то из таких людей начинает казаться, что теракт может привести к желаемым последствиям — прекратят оккупацию (или то, что они считают оккупацией), предоставят независимость, изменят общественное устройство, согласятся на приоритет или исключительное положение правильной веры и так далее. А ведь иногда мир, действительно, меняется в желаемую террористами сторону.
Про Дагестан — место последней трагедии — специалисты давно говорят, что это один из самых взрывоопасных регионов сегодняшней России. Я сам несколько лет назад слышал от весьма высокопоставленных дагестанских чиновников, когда после обязательных и многочисленных тостов за Путина, великую Россию и так далее они несколько теряли самоконтроль, что они, мол, не будут «с этим» бесконечно мириться, что мы в Москве не понимаем, что здесь все вооружены и что терпение не беспредельно.
Во что выльются эти настроения и насколько они обоснованы, я не знаю, но очевидно, что в Дагестане, как и во многих других регионах страны, есть заметные группы людей, неудовлетворенных существующими порядками, считающих себя униженными и/или лишенными прав, дискриминируемыми и не видящих шансов на улучшение своего положения. И пока эти группы достаточно многочисленны и сплочены психологически, теракты будут повторяться вновь и вновь. Хотя бы потому, что всегда найдутся люди, готовые убивать ради того, чтобы ощутить себя выразителями интересов народа или лучшей, по их мнению, «правильной» части народа, почувствовать себя творцами истории.
Новые теракты неизбежны
Как сделать так, чтобы недовольные своим положением рассчитывали не на радикалов, а на нормальные процедуры, не знает никто. Как сделать так, чтобы люди, требующие заведомо неприемлемого (исламизации Европы, например, или выселения всех «инородцев» или «потомков колонизаторов»), поняли неадекватность своих требований, тоже никто еще не придумал. Даже в самых демократических странах, где люди свободно объединяются друг с другом для защиты своих интересов и выражения своего мнения, где идут широкие общественные дискуссии, происходят всплески ужасного насилия, поддерживаемого частью населения.
Но, как минимум, надо понимать, что абсолютно необходимое условие предотвращения террора — понимание того, что такие группы — недовольных и не верящих в законные процедуры — в стране есть, что они достаточно многочисленны и что игнорировать их существование, значит, готовить новый теракт. К сожалению, наша власть реальность — никакую, в том числе и внутри страны — признавать не хочет, в мир иллюзий уходит все дальше, а разговаривать не хочет вообще ни с кем. А значит, новые теракты неизбежны.
