«Российская армия начала наступление на Суджу, если ВСУ решат обороняться в городе, шансы выжить у гражданских минимальны» — это выдержка из петиции, которую, по информации The Moscow Times, подписал уже 181 заявитель, чьи родственники или близкие остались в Суджанском районе, занятом украинской армией.
Коллективное письмо, опубликованное полностью «Новой газетой», адресовано президентам России и Украины, ООН и Красному Кресту. Подписавшиеся просят о скорейшем создании гуманитарного коридора для вывоза многочисленных мирных жителей в Россию или Украину. В противном случае они опасаются худшего.
«Население в осажденном городе не должно подвергаться обстрелу и непосредственному нападению, — говорится в обращении со ссылкой на Женевскую конвенцию о защите гражданского населения, которую подписали Украина и Россия. — Однако мы понимаем, что в условиях городских боев с применением артиллерии и авиабомб это невозможно».
Кого боятся россияне
Массированным применением танков, артиллерии и особенно авиации при штурме населенных пунктов на этой войне отличается российская армия, не раз демонстрировавшая за последние два с половиной года, как она «освобождает» города и поселки в Украине — разрушает их до основания (число убитых и раненых среди мирных жителей в Украине, по данным ООН, превысило 35 000 человек).
Особый ущерб наносят мощные планирующие и неуправляемые авиабомбы — КАБы и ФАБы, стирающие с лица земли здания вместе с подвалами — чтобы украинским защитникам не осталось мест, где прятаться. Так было в Мариуполе, Бахмуте и Авдеевке. Так сейчас происходит с Угледаром. Суджу, по рассказам эвакуировавшихся местных жителей, тоже много обстреливают.
«В Судже сейчас реально зона боевых действий, — подчеркивает Татьяна Мозговая, чей муж после эвакуации вернулся в Суджу за мамой друга и не смог обратно выехать. — Ситуация ухудшается каждый день». Каждый день кто-то погибает, говорит The Moscow Times местный житель, чьи родственники остались в Судже: «И каждый день людей в Судже становится меньше и меньше».
При контрнаступление на прошлой неделе в Курской области российские войска сообщили о занятии с боями нескольких сел и, судя по рассказам и видео z-блогеров, активно используют там авиацию. Но даже и без нее разрушения большие: например, на видео служащие «Дикой дивизии Донбасса» показывают освобожденный поселок Нечаев в Курской области — на фоне руин и горящего здания.
«На пуле и бомбе, которая убивает людей, не написано, кто ее выпустил: она летит, она убивает людей, — так на вопрос, откуда видится угроза, отвечает мне житель Суджанского района, который попросил об анонимности. — Но ясное дело, кто наступает, тот и бомбит. И мы опасаемся того, что российская армия, тот летчик, которому поставлена задача разбомбить врага в каком-то доме, не знает о том, что там есть [мирные] люди».
Так это происходило и в Украине.
Ждите ответа
О петиции сообщили многие российские и международные СМИ. Российские власти разного уровня, включая МЧС, уполномоченную по правам человека, Госдуму, уведомили авторов письменно о ее получении — мол, к сведению принято. Но каких-либо шагов они не совершили.
В группировке российских войск «Север», ведущей контрнаступление, официально сообщили «Коммерсанту», что тема гуманитарного коридора находится в ведении федерального Минобороны — а там ожидаемо хранят молчание, хотя об этом мирные жители безрезультатно просят уже месяц. Оставался российский нацлидер как последняя инстанция.
Во вторник, 17 сентября, пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков сообщил, что в Кремле не получали обращений от жителей Суджанского района. «Я, честно говоря, первый раз об этом слышу. Мы не видели, к сожалению, и ничего не получали на этот счет», — сказал он. Но это откровенная неправда — из приемной Путина авторов также уведомляли о получении.
На обращение откликнулись только из Госдумы — депутат Дмитрий Кузнецов предложил Красному Кресту под своим контролем эвакуировать мирных жителей из Суджанского района вглубь Украины, а затем через территорию третьей страны — обратно в Россию. В свою очередь, МИД Украины призвал ООН и Красный Крест «присоединиться к мерам гуманитарного реагирования» в районах Курской области, контролируемые ВСУ.
Кремлю, однако, эта идея не нравится, о чем днем ранее заявлял лично представитель Владимира Путина. «Мы рассчитываем на то, что подобные провокационные заявления не будут восприниматься адресатами», — сказал Дмитрий Песков 16 сентября, за день до того, как сообщить, что о петиции жителей Суджанского района в Кремле ни сном ни духом. А что это значит?
Почему бездействуют в Кремле
По украинской информации, в первые три недели с 6 августа ВСУ взяли под контроль около ста поселков на площади более 1000 кв. километров. Более десятка поселков российская армия с боями вернула — но чем дальше, тем бои с ВСУ за территорию в Курской области могут быть ожесточеннее. А значит, разрушения — значительнее.
Уходить из занятых районов украинские военные не спешат, поскольку за наступлением в Курской области стоит попытка Украины вынудить Россию перебросить из Донбасса боеспособные части и тем самым ослабить российское наступление там. Результат, правда, не очевиден: продвижение российской армии на Донбассе продолжается.
По состоянию на 16 сентября, по данным The Moscow Times, в прилагаемом к петиции списке — 560 родственников, знакомых, соседей, остающихся в Суджанском районе. Но это минимум: только в самой Судже, по оценкам беженцев оттуда, как рассказал один из них, осталось не менее тысячи местных жителей. Более точная информация должна быть у полиции (кого нет среди учтенных беженцев), но она ей не делится.
Принудительную эвакуацию гражданских в Курской области Украина не производит, поскольку это запрещено международными конвенциями. Еще 15 августа тогдашний вице-премьер Украины Ирина Верещук заявила, что Киев готов открыть гуманитарный коридор для жителей Курской области — как в сторону Украины, так и в сторону России.
Но для этого Киеву нужен официальный запрос России — который в Кремле делать не спешат. И вообще Песков демонстрирует, что эта тема Кремлю не интересна. Одна из причин, вероятно, в том, что официально вместо войны с Украиной в Курской области идет «контртеррористическая операция».
А с «террористами» Владимир Путин, как известно, публично переговоров не ведет — даже ценой больших жертв среди мирного населения, как показали две последние войны в Чечне (и тот же штурм школы в Беслане). Звать на помощь Запад он тоже не любит. В случае другого «Курска» 24 года назад иностранных спасателей Кремль позвал на подлодку тогда, когда экипаж уже погиб.
Меж двух границ
Переправить людей через линию фронта в Курской области шансы минимальны — это надо останавливать бои, к чему в Кремле, очевидно, не готовы. К тому же это очень сложно, рассуждает в разговоре со мной местный житель: дороги заминированы, всюду разрозненные группы бойцов.
Пустить в Суджанский район Красный Крест — это организационно едва ли не единственное реализуемое решение. Так можно за несколько дней собрать и вывезти мирных жителей, кто хочет в Россию, через Украину. Но Кремль на это не соглашается, а без гарантий безопасности международные организации там не появятся.
В Судже остались те, кто не успел, не захотел или не смог уехать, — это в первую очередь пожилые и больные люди, есть дети. О местоположении многих неизвестно. Часть мирных жителей, по сообщениям иностранных корреспондентов, укрыта в подвале местной школы-интерната. Но даже подвалы, как известно из примеров штурмов городов в Украине, от тяжелых авиабомб не спасают.
«Скажите своим руководителям, ответственным за информацию, чтобы показывали правдивые реалии. Потому что вранье дает возможность гибнуть мирным жителям», — жаловались Путину в первые дни вторжения беженцы из Суджанского района. Мирные жители гибнут сейчас, в том числе под ударами дронов — одну такую историю про погибшую семейную пару 13 сентября я услышал от жительницы села Черкасское-Поречное в Суджанском районе.
Эвакуироваться самим сейчас жители Суджанского района не рискуют — можно погибнуть, хотя женщины в возрасте на свой страх и риск выбирались. «Может быть, когда Красный Крест приедет, там уже будет не тысяча, а пятьсот человек — а может быть и сто, — с горечью рассуждает собеседник, у которого в Судже остались родители. — И я очень сильно не хочу даже поднимать вопрос об ответственности за смерти тех людей, которые там будут. Бог им судья».
