Страда Минкульта РФ на музейной ниве не то что не идет на спад, но разгорается. Полигоном для экспериментов федеральные чиновники назначили Пушкинский музей. Если Марина Лошак, ушедшая с поста генерального директора ГМИИ в марте 2023 года, хранила главную столичную сокровищницу зарубежного искусства десять лет, что уже показалось кратким эпизодом после 52 лет директорства Ирины Антоновой, то Лихачевой не дали и двух. Тенденция? Каждый следующий директор будет все меньше времени проводить на посту? Музей во власти временщиков будет скатываться все ниже?
Консерватизм как цель и средство
Чтобы понять, к чему все идет, надо вспомнить, что было. Назначение директором ГМИИ Елизаветы Лихачевой в 2023 году гарантировало принципиальную смену вектора — уход от любых либеральных инициатив и актуальных музейных трендов, исключение коллаборацией с современным искусством, невозможность его интервенций в постоянную экспозицию, исключение из программы выставок видеоарта и прочих медиаискусств. Так и случилось — мы стали свидетелями отказа от всего, что было мейнстримом в бытность директором Марины Лошак, при которой жизнь в ГМИИ била ключом.
Какие-то нововведения Лошак вызывали заслуженную критику — скажем, переустройство постоянной экспозиции по проекту француза Патрика Уркада было явной неудачей, но идея Лихачевой вернуть в экспозиции все, как было «при бабушке» (Ирине Антоновой) выглядела как минимум странной. Очевидный шаг назад.
Понятно, Елизавету Лихачеву назначили руководить в трудные времена, и можно подумать, что в прямом смысле глобальная сложность, с которой столкнулся вверенный ей музей с началом войны в Украине, состоит в недоступности выставок из-за рубежа — все-таки музей представляет в основном западное искусство. Однако на деле главная проблема, возникшая с приходом Лихачевой, состояла как в консервативном векторе. Вот как около года назад описывал происходящее в Отделе медиаискусств ГМИИ теперь уже бывший сотрудник:
«Отдел продолжает закупать работы художников — разумеется, на деньги патронов. Закупать и не показывать. Сотрудники готовы делать актуальные выставки, но им не дают их делать. Современное искусство, по большому счету, отдано на откуп филиалам. А в Москве никаких интервенций, никакого видеоарта».
Впечатления и ожидания от деятельности директора в ГМИИ родились, разумеется, не на пустом месте. Стоит иметь в виду ее неоднозначную прежнюю репутацию, заслуженную в годы руководства Государственным музеем архитектуры им. Щусева, где Елизавета Лихачева — да, многое успела и немало способствовала популярности институции. Но интрига, после которой Лихачева в 2017 году пришла туда, ее неблаговидная роль в сюжете с присоединением к музею дома Константина Мельникова, информация о ее прошлой, когда-то давно, работе в Федеральной миграционной службе, — все вместе не вызывало доверия. В первое время многие просто игнорировали ее вернисажи в Музее архитектуры.
Постепенно и это забылось — ей хотелось нравиться, она старалась. Было много выставок, в их числе достойные. Лихачева, единственная из директоров музеев в Москве, пустила к себе в Музей архитектуры выставку к пятилетию «Последнего адреса» — за этой ей многие были благодарны. И когда летом 2024 года обнаружилось, что с одного из зданий ГМИИ им. А. С. Пушкина сняли две таблички «Последнего адреса», и журналист Сергей Пархоменко разразился на этот счет гневным постом в адрес Лихачевой, она нашла, что ответить. В частности, там было и такое, в адрес ее критиков:
«Какое счастье, что этим людям, которые сейчас сидят по заграницам, никогда не светит в России власть. Чем их действия отличаются от Сталина и ГУЛАГа?».
Кто знает, светит ли теперь какая-то власть ей самой.
Кто враги
Похоже, обвинения были в самом деле напрасны — журналистка Татьяна Малкина сообщила, что уничтоженные таблички Лихачева восстановила за свой счет. Пархоменко эту информацию, правда, там же, в комментариях, скорректировал: «Она [Елизавета Лихачева] поступила очень странно: распорядилась удалить дубликаты табличек, уже установленные „Последним адресом“, и установить на их месте другие — изготовленные самим музеем — „подороже“ и „покрасивше“, чем стандартные таблички по эскизу Бродского. Ну, видимо, чтоб духу не осталось от этих, которые тут самодеятельность свою разводят…» После этого новые таблички кто-то вырубил топором — прямо с музейного фасада. Такая теперь жизнь.
Возвращаясь к персоне бывшего директора, обратим внимание на то, что Елизавета Лихачева вообще за словом в карман не лезет. Свое увольнение она пока не комментировала, но обычно говорит много и временами смачно. Как-то раз назвала президента Путина «нашим Моисеем», который «нам дает эти тридцать лет для того, чтобы мы вышли из рабства и пришли в Землю обетованную». Другой — дала повод депутатам Госдумы РФ донести на нее в Генпрокуратуру за сказанное о Сталине: «Он сдох, все, проехали»
Со Сталиным на устах она отреагировала и на закрытие в ноябре Музея истории ГУЛАГа:
«Это глупость. Говоря словами товарища Сталина, „глупость, граничащая с преступлением“».
Забавно, что в этой реплике многие наивно усматривают причину отставки. Уверена, это не так. В лучшем случае, формальный повод, и то вряд ли. Просто пришла пора освободить место нужному человеку — так было задумано.
Абсолютно лояльная власти, работавшая с патриотическим рвением и ни разу не высказавшаяся против войны, Елизавета Лихачева не стала адептом и героем власти — а возможно, и не пыталась. И ничем, значит, не заслужила ее особой благодарности. Не отличилась директор и на профессиональном поприще — блокбастеров в музее в период ее правления не было (да она бы и не успела их выпустить), а те приличные выставки, что состоялись, готовились при Лошак.
Есть еще одно свойство Елизаветы Лихачевой, несовместимое с нынешними требованиями к ее теперь уже бывшему посту: она слишком музейщик, искусство любит больше, чем власть. И комментировала политически важную передачу иконы «Троица» св. Андрея Рублева в пользование РПЦ:
«Она может быть просто утрачена, она может развалиться на части…»
Галактионова просто прошла бы мимо — как прошла мимо министр культуры Любимова.
Выпад же Елизаветы Лихачевой против уничтожения Музея истории ГУЛАГа, если процитировать его полностью, выглядит не столь однозначным:
«Людям, которые называют себя патриотами, кажется, что обсуждение темы сталинских репрессий, осуждение их льет воду на мельницу наших врагов. На самом деле это не так. Мы, только мы можем говорить о своем прошлом, только мы можем его каким-то образом изучать, трактовать».
Лихачева ясно указала, кто враг. А я сразу вспомнила, как художник Владимир Янкилевский, рассказывая мне о скандале, устроенном Хрущевым на Выставке к 30-летию МОСХа в Манеже в 1962-м, которому он был свидетелем, особенно выделял реакцию генсека на присутствовавших в зале иностранцев. Пропустив мимо ушей, что все это дружественные корреспонденты из соцстран, Хрущев заявил: «Для нас все иностранцы — враги».
Казалось, что в 1990-х это некогда популярное мнение утратило актуальность. Но пришли другие времена.
Местоблюститель
Была ли неожиданной кандидатура нового директора? Для кого-то возможно: непрофессионал в музейном деле становится во главе одного из главных музеев страны! Но это если не знать, что пришедшая в музей Ольга Галактионова в частной жизни — старая близкая подруга министра культуры Ольги Любимовой. Об этом давно говорили, а однажды даже написали. Таким образом, у Елизаветы Лихачевой не было шансов остаться — она была лишь местоблюстителем, пока созревал другой кандидат.
Назначение случилось бы, возможно, и раньше, но у Галактионовой совсем не было музейного опыта, а Любимова тогда еще недостаточно надежно сидела в кресле министра, чтобы принимать решения такого уровня. РОСИЗО пригодилось, чтобы пересидеть и набраться опыта — не вполне музейного, но все же.
Ходили же слухи, что после инаугурации Путина в 2024-м Любимову уберут. Но она усидела, почувствовала себя на коне, и путь для ее человека был открыт.
Тут самое время объяснить, что такое РОСИЗО. Это госструктура, созданная в 1959 году для координации прежде всего зарубежных, но отчасти и отечественных выставок советских музеев, с собственной коллекцией, в которой не только соцреализм, есть и старое искусство, и условно новое, и, например, фантастическая коллекция плакатов. Стоит еще упомянуть, что в 1977–1994 годах эта организация называлась «Росизопропагандой». Она не фигурировала публично как самостоятельная структура, и неформальный интерес к ней возник впервые в связи с ее выставочной активностью — в 2013-м, когда РОСИЗО возглавила будущий (теперь уже бывший) директор Третьяковки Зельфира Трегулова, и позже, когда, тоже очень очень короткое время, им руководила ее бывшая заместительница Татьяна Волосатова.
Следующий этап скромного пути РОСИЗО начался в 2016-м, когда министр Мединский лишил самостоятельности Государственный центр современного искусства — бывший независимый ГЦСИ, созданный в 1992 году Леонидом Бажановым, и включил его на правах структурного подразделения в РОСИЗО, к которому отошли и региональные филиалы ГЦСИ. Их впоследствии перекинули в ведение ГМИИ им. А. С. Пушкина (вот она, формальная связь двух структур) на правах музейных филиалов, но коллекция искусства, собранная ГЦСИ, осталась в ведении РОСИЗО. И остается до сих пор.
Сам же центр РОСИЗО давно служит местом, позволяющим госчиновникам пересидеть до нового назначения. Им обычно делегируется и грязная работа, показательный пример — Сергей Перов, выпускник Алматинского военного училища, поруководивший госструктурой в 2015–2018 гг. При нем происходила скандальная реструктуризация ГЦСИ при его присоединении к РОСИЗО. Пришел туда Перов, успев поработать в администрации президента РФ и аппарате правительства, оттуда ушел замом в Департамент культуры правительства Москвы, а в 2024-м избран главой совета директоров фонда «Сколково».
Вечно эффективный менеджер
Кто такая Ольга Галактионова? Судя по анамнезу, опубликованному в связи с назначением, она из вечно эффективных менеджеров самого широкого профиля. Два года в Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова и четыре в ГИТИСе (в актерской группе на режиссерском факультете, в мастерской Марка Захарова) дают не столь исчерпывающее представление о достоинствах будущего музейного директора, как послужной список:
«При ее участии были реализованы масштабные выставочные и театральные проекты, в частности, приуроченные к Году театра в России. Она была автором и продюсером около 50 документальных фильмов. До прихода в РОСИЗО с 2009 года работала генеральным директором кинокомпании „Галактика“, а также советником председателя правления Фонда Алексея Кудрина по поддержке гражданских инициатив».
Мы не знаем этих проектов, но оценили масштаб.
РОСИЗО при Галактионовой (она тут с 2021 года) становился соучастником разных выставочных проектов, но ни один не был организован ею. «Как „ДК СССР“ создает фейковый образ советской культуры и почему он никому не нужен», — сообщал «Ъ» о прошлогодней выставке «Дом культуры СССР», устроенной РОСИЗО в «Манеже».
Что значит устроенной? К 100-летию образование Советского Союза — наконец-то они нашли, что праздновать, — предполагалась и выставка, призванная демонстрировать искусство, созданное в СССР. Ее «повесили» на РОСИЗО, но это было даже не общее руководство, потому что за все разделы отвечали авторитетные институции федерального уровня, включая Третьяковву и Русский музей — они справились сами. И как раз через пять дней после вернисажа была уволена с поста директора Третьяковки куратор одного из разделов Зельфира Трегулова. Этим выставка и войдет в историю.
Накануне ее открытия Ольга Галактионова дала интервью, в котором, в частности, сообщала: «…Про соцреализм надо понимать в первую очередь, что это большое искусство. А масштаб и ценность его мы осознаем несколько позже, когда пройдет время. Для оценки нашего искусства последнего столетия пока не набралось необходимой временной дистанции».
Что, правда? Это в самом деле сказала глава современного музея?
Именно, и ведь такое не впервой. В разные времена Пушкинским музеем руководили не только историки и художники, был среди директоров и бывший ветеринарный врач, было и несколько партработников. Кого-то оттуда выносили вперед ногами, кого-то и расстреляли — других награждали. История превращения в 1949–1953 годах ГМИИ в музей подарков Сталину особенно пугает тем, что тогда в музей пришли госконтролеры, и многих уволили, а некоторых… Подробности тут.
После этого оставалось радоваться не только смерти тирана, но и тому, что музей в принципе открыли, а уж когда повесили импрессионистов, и вовсе было счастье.
В целом путь ГМИИ в советские времена был унылым тоскливым существованием за железным занавесом, и редчайщие взлеты, связанные с уникальными выставками, лишь подчеркивали исключительность таких событий. И сотрудники, и посетители утешались вечным искусством, просто глядя на «Темзу в тумане» или «Артаксеркса, Амана и Эсфирь».
Музейная жизнь тех лет проходила в тисках суровой тотальной цензуры, которая не то что возвращается, но давно вернулась в отечественные музеи в лице штатных цензоров — тех, кого раньше называли «кураторами из органов». Такие спецы теперь есть в большинстве государственных институций, имеют разные должности, но одни функции. Есть такой персонаж и в ГМИИ им. А. С. Пушкина: директор по общим вопросам Олег Чепурной, в недавнем прошлом начальник центрального пограничного архива ФСБ.
При всей разнице бэкграундов его и Галактионовой, они одного поля ягоды — готовы сидеть в одной песочнице, в которой будут своими. И это главное их достоинство – в глазах высшего руководства, которому теперь мало иметь на важных постах просто лояльных. Им нужны свои.
